Не выдержав, я набросил капюшон и направился к выходу. С меня довольно, нужно побыть одному.

— Дрейк! — окликнул меня брат. — Попробуй-ка ты.

— Зачем это еще?

— Хуже не будет. Попробуй.

— Не хочу.

Вздрогнул, представив, что артефакт отзовется и укажет мне на одну из невест. Я и представить не могу, что прикоснусь к другой женщине.

— Дрейк, это приказ, — тихо сказал брат, глядя исподлобья.

На нас уставились десятки глаз. Ослушаться — значит подорвать авторитет брата на заре его правления. Так нельзя.

— Как прикажешь, дракон-император, — мой голос прозвучал безжизненно.

Я повернулся и пошел обратно. Орана и Фло заволновались. Напрягся Тиль. Я подошел к артефакту и, не мигая, уставился на огромное драконье яйцо.

— Прикоснись.

— Зачем?

— Положи на него руки, — настаивал Лайонел.

Я вдруг заметил, что он часто-часто дышит, а в глазах прячется надежда. Что происходит? Со вздохом я положил ладонь на округлый гладкий бок. Вздрогнул и добавил вторую, закрывая для верности глаза. Теперь я увидел ее еще отчетливей. Обнаженная фигурка танцевала среди черно-синего ничто на звездной дорожке в окружении крылатых дракончиков-морфов. Но этого просто не может быть! Кулак, все это время стискивающий нутро, разжался с тихим выдохом:

— Хелли.

Любимая остановилась и принялась осматриваться вокруг. Безупречный лоб чуть нахмурился.

— Хельга! — Я выкрикнул ее имя, эхом затерявшееся под сводами пещеры, прижал ладони и лоб еще крепче к скорлупе и всмотрелся сквозь закрытые веки в родные черты.

Она обернулась, и ее губы беззвучно произнесли:

— Дрейк?

Какая-то сила, сродни теплому ветерку, мягко оттолкнула меня в сторону. Раздался громкий сухой звук, и на скорлупе появилась трещина. Поползла, порождая новые одну за другой, и скорлупа развалилась. Изнутри выпорхнул целый десяток прозрачных дракончиков, разлетаясь по залу. Пространство наполнилось хоровым «Урр!».

Милые и потешные, они заставили улыбнуться даже хмурых невест. Один подлетел ко мне и больно вцепился зубами в палец, прокусив его до крови. Но так и не отпустил, а потянул за собой. Я уже все понял и скинул плащ, укутав лежащее на донышке яйца-артефакта обнаженное Сокровище. Поднял, не веря глазам, но веря сошедшему с ума сердцу и ощущениям легкого, хрупкого тела в руках.

— Дрейк. — Хельга открыла глаза с вертикальным зрачком.

На ее ключицах и шее проступила серебристо-сиреневая драконья чешуя. Мелькнула и пропала, как и вертикальный зрачок. Я не сдержался и прикоснулся к ее губам. Она ответила не сразу, и в какой-то момент я решил, что все изменилось и нам не суждено быть вместе, но тут Хельга меня поцеловала. Сначала осторожно, словно узнавая заново, потом ярче, глубже, крепче. Я забыл о том, что на нас смотрят, что мы не одни в пещере. Что сегодня траур. Была только она, ее нежная шелковая кожа под моими пальцами. Сладкий вкус ее губ, затмевающий все прочее, неважное.

Что-то изменилось. Раздался странный звук. Хмыкнул жрец-хранитель, а затем и кашлянул, недвусмысленно привлекая внимание. Захотелось рычать и плеваться огнем, но я вдруг вспомнил об отборе и Лайонеле. И, запечатлев последний поцелуй на нежных губах Хельги, я поднял голову.

— Не отвертеться тебе, брат! — произнес Нел и как-то радостно и многозначительно двинул бровями.

Мне кажется, или он едва не ликует? А причина подобной смены настроения может быть только одна — связь с Перфектой разрушена окончательно и я снова принадлежу себе, а значит, теперь я — наследник?! Только вот Р’рах Атмин больше нет, так как же нам завершить отбор? И есть ли теперь смысл в этой церемонии?

Я вопросительно глянул на жреца-хранителя. Тот пожал плечами и снова запел прежнюю песню, невозмутимо действуя по привычной схеме. Похоже, первое удивление от потери артефакта прошло, и я уже понимал почему. Стоило раздаться словам древней речи, как дракончики-морфы закружили по пещере, подчиняясь знакомому ритму. Теперь их стало намного больше, чем раньше. Некоторые делились на два прямо на глазах. Я улыбнулся. Кажется, Стеллар снова смилостивился, вернувшись в наш мир.

Создатель Флигенерде, покидая наш мир, оставил частичку собственной души — морфа. Сгусток магической энергии, обладающей собственной волей, сознанием и способный к размножению. Морфы — хранители Флигенерде. Именно они регулировали баланс магических энергий, пока две тысячи лет назад во времена смуты всех морфов едва не уничтожили, порабощая при помощи пустотных ловушек. Это делалось по приказу Безумного дракона, что правил в те времена, и не без участия бьосов. Его сверг мой предок Алессандро Рейгель. Он же и помог тогдашнему жрецу-хранителю изгнать всех шпионов из нашего мира и объединить выживших морфов в артефакт. Лишь несколько чудом сохранилось в сокровищнице до наших дней, и только один дошел до меня.

В день своего появления здесь Хельга, сама того не осознавая, разрядила ловушку. Она легко поглощала все излишки энергии, накапливая их внутри себя до поры. Вот почему никакими способами я не смог обнаружить потерю — морф был с ней, и вся источаемая им магия просто поглощалась Хельгой так же, как и заряд защитного амулета, что я выдал невестам. Наполняя его по вечерам, я щедро делился с любимой энергией, пытаясь нащупать предел. Предела я так и не нашел, она поглощала магию даже из воздуха, полагаю, именно это и помогло ей выжить и переродиться.

Тем временем почти все морфы собрались вокруг нас, и я теснее прижал к груди драгоценную ношу. Хельга точно пребывала в прострации и не реагировала на происходящее. Она не стремилась выглядеть прилично, а просто довольно сопела, копошась у меня на груди, и, кажется, пыталась пробраться под рубашку!

— Урр!

Один из морфов отделился от остальных и уселся любимой на плечо, бесцеремонно потянув за мочку уха. Крылья на отсечение — это тот самый! Это он прокусил мне палец. Больно уж наглая морда. Хельга нисколечко не расстроилась, наоборот, вдруг оживилась. В глазах появилось осмысленное выражение, словно она окончательно стала собой.

— Кляксочка! Клякса!

— Урр! Урурурур! Ур. Ур-Уррр!

— Ой! — Она будто бы поняла все, о чем он ей наурчал. — Дрейк, поставь меня, пожалуйста. И… мне надо бы одеться, — шепнула она доверительно и смутилась.

Затаив разочарованный вздох — мне было приятно вот так держать свое Сокровище на руках, — я поставил ее на пол. Одного жеста хватило, чтобы облачить ее в копию того бального платья, что было надето в последний мирный вечер. Морфы тут же затеяли какое-то сложное действо, пока тот, которого Хельга назвала Кляксой, невозмутимо наблюдал за ними, а затем вдруг командно рыкнул:

— Урр!

Все морфы разом с невероятной скоростью ринулись вверх, заиграла приятная мелодия. Придворные заозирались в поисках музыкантов, не сразу осознав — это дракончики поют. Одновременно над нашими головами прямо в воздухе появились короны. Простой алланитовый обруч с пятью короткими зубцами, какой носил отец, и изящная тиара матери, украшенная осколками Р’рах Атмин. Жрец ударил пяткой посоха в пол, и усиленный магией звук разнесся за пределы Драконьей башни — каждый житель Флигенерде услышал его и сказанные следом слова:

— Да здравствует дракон-император Дрейк Рейгель и кхм… дракон-императрица Хельга Ферро в замужестве Рейгель.

Стрекозы вились перед нашими лицами, стараясь не пропустить ни одной эмоции. По окончании коронации пришло время обратиться к подданным, что, затаив дыхание, смотрели на экраны маговизоров. Я не готовился, но мои слова шли от самого сердца.

— Первое, что мне хочется сделать как императору Флигенерде, попросить прощения.

Повисла тишина, но я был тверд в своем решении.

— По воле Стеллара я возвышен, несмотря на мои ошибки и прегрешения. И я обещаю защищать Флигенерде до последнего вздоха.

Ольга

— Ничего не понимаю!

Я поморщилась и потерла переносицу, и тут же губы Дрейка чмокнули кончик моего носа. Даже от такой незамысловатой ласки по телу разошлось приятное тепло.